Моисеев Юрий - Право На Гиперболу
Юрий МОИСЕЕВ
ПРАВО НА ГИПЕРБОЛУ
Научно-фантастический рассказ
- Господи, твоя воля, еще одного привезли! - с досадой воскликнул
дежурный поста Эмоциональной службы No 987, откладывая в сторону любимую
газету "Вечерний звон" и прислушиваясь к невнятным возгласам и возне в
коридоре. Дверь распахнулась, и на середину комнаты, явно за счет
милосердно сообщенного ему ускорения, стремительно вылетел немолодой
грузный мужчина с выпуклыми глазами, перекошенными склеротической яростью,
и деликатным чубчиком, сбившимся с определенного судьбой места.
- Возмутительно! - кинул он дежурному, отдуваясь. - Не успел я в
своей речи употребить всего три эпитета и одну гиперболу, как ваши
сотрудники стащили меня с трибуны. Это неслыханный произвол!
- Вы продолжаете преувеличивать, - хмуро сказал дежурный, подавая
задержанному упавшую шапку.
- Профессор международного права Фильдекосов, - представился
арестованный и, слегка наклонившись, доверительно добавил: - В отставке.
- Капитан Иванов.
- Очень приятно! - с автоматизмом воспитывавшихся людей в один голос
проговорили они и приступили к делу: один - обвинять и не верить ни одному
слову задержанного, а другой - оправдываться и доказывать свою правоту,
зная, что ни одному его слову не поверят.
- Вы должны были бы, профессор, подавать пример другим гражданам,
будучи юристом... гм... в отставке, а вы сами нарушаете.
- Капитан, это сплошное недоразумение. Ну посудите сами. Всего три
эпитета и одна гипербола! Кому они могли принести ущерб?
- Он ничего не понимает! - возмущенно воскликнул один из
сопровождавших. - Надо заставить его пересдавать права на публичное
выступление.
- Спокойно, сержант Петров. Я уважаю ваше профессиональное право на
волнение, но им не следует злоупотреблять. Доложите обстоятельства дела.
- Слушаюсь, капитан! - вытянулся тот. - Во время юбилейного торжества
в честь академика Пташечкина задержанный употребил следующие выражения...
Одну минуту... - Сержант начал поспешно перелистывать записную книжку.
- Не трудитесь, - брюзгливо буркнул задержанный. - Я употребил,
говоря о роли академика Пташечкина, слова "гениальный", "талантливый",
"эпохальный" и гиперболу "корифей мировой науки".
- Вы совершили большое преступление, - грозно вымолвил капитан, даже
побледнев от негодования.
- Я понимаю, - уныло ответил Фильдекосов, - и признаю, что
бессовестно солгал во всех четырех случаях. Но полагаю, смягчающим
обстоятельством можно считать то, что я выступал перед коллегами, которые,
разумеется, не поверили ни одному моему слову, уважительно промолчав из
вполне понятной профессиональный солидарности. Пусть даже и неверно
истолкованной, - жалобно добавил он, поняв по глазам капитана, что его
аргументация неубедительна.
- Да, но там были и студенты, - вставил сержант.
- Это возмутительно в конце концов! - Профессор вскочил со стула и
яростно накинулся на оторопевшего сержанта. - Как вам не стыдно, молодой
человек, - кричал он, потрясая кулаками, - говорить о том, о чем вы не
имеете совершенно никакого представления! - Он неожиданно зарыдал. Глотая
слезы вместе с водой из стакана, который поспешно подал ему капитан,
профессор бормотал: - Вы думаете, почему я вышел в отставку? Почитайте-ка
с мое лекции современным молодым людям. Как я ни воздерживался от
эпитетов, гипербол и других украшений речи...
- Попрошу не забываться! - строго одернул его капитан.
- Простите, я оговорился. Как ни старался, я невольно время от
времени переходил установленные
