Можаев Борис - Аноним
Борис Можаев
АНОНИМ
Я вынул из кармана тетрадный листок, развернул его и подал председателю
месткома:
- Можете определить, кто писал?
Листок был плотно исписан крупным неровным почерком - буквы валились
кучно то вправо, то влево, как будто в нетрезвом виде хороводную
танцевали.
Председатель сначала посмотрел на листок, потом на меня, - выражение
его сухого, желчного лица было хмурым и подозрительным.
- А кто вы сами? - спросил он.
Я подал ему свой писательский билет. Он, не торопясь, надел очки,
раскрыл билет, сверил фотографию - похож ли? Потом стал перелистывать,
смотреть уплату членских взносов.
- Билет ваш недействителен, - сказал он наконец.
- Почему?
- А печати за нынешний год нету.
- Членские взносы еще не заплатил.
- Вот, вот...
- Ну и что? Билет выдается на всю жизнь.
- Интересно! - его морщинистое лицо оживилось, теперь он глядел на меня
исподлобья, через очки, с веселым удивлением. - А ежели я, к примеру, в
прошлом годе в милиции работал? Так что ж, и теперь мне положено носить
милицейское удостоверение?
- Носите себе на здоровье.
- У нас место работы по наследству не выдается на всю жизнь. - Он встал
и в упор поглядел на меня: - Есть у вас еще какие-нибудь документы?
Я вынул командировочное удостоверение от газеты, потом паспорт. Он
рассматривал все тщательно и долго, наконец вернул мне документы и
пригласил к столу.
- Значит, в редакцию написали? Аноним! Сейчас мы его раскусим. - Он
взял тетрадный листок и стал читать: - "Как вам небезызвестно, в селе
Алексашине на ткацкой фабрике директор Васютин женщин при себе держит. А
которые ему не поддаются, на мотание шпулей перегоняет..." - он и
дочитывать не стал. - Ясно, как божий день, - Демушкин написал.
- Кто он такой?
- Ткач. На дому работал. А в прошлом годе мы все домашние станы на
фабрику перевезли... В цех. Вот он и обиделся.
- Как вы догадались, что Демушкин писал?
- Очень просто. Демушкин жалобы во все концы пишет - и в райком, и в
милицию, что его незаконно в цех перевели. И все жалобы начинает
одинаково: "Как вам небезызвестно, в селе Алексашине..." и так далее.
Сказать вам по секрету, он еще в колхозе жалобы на всех писал. У меня все
на учете.
- Но вы же сказали, что в прошлом году в милиции работали?
- То в прошлом. А в позапрошлом году я здесь, в колхозе, парторгом был.
Когда от колхоза фабрику ткацкую отделили, должность парторга закрыли.
Меня - в милицию направили. А когда район закрыли, меня из милиции обратно
сюда, на фабрику, председателем месткома перевели. Понятно?
- Значит, эта фабрика раньше при местном колхозе была?
- Ага! Ткацкой артелью считалась. Ну, чтобы рабочий класс с колхозным
крестьянством не путать, ее и отделили. Директором прислали Васютина. Он
раньше в райисполкоме работал. Ну, а район, естественно, закрыли. Вот
какая перестановочка получилась.
- Откуда же ваши ткачи? Бывшие колхозники?
- Конечно. Но вы не подумайте, что колхозу не помогаем. Помогаем, еще
как... У меня самого восемьдесят трудодней.
- Ничего не понимаю... Тогда зачем же ткацкую артель отделили от
колхоза, если все там работаете?
- Дак не работаем, а помогаем. Что значит зачем? Политика такая.
Колхоз, он и есть колхоз... Должен в землю глядеть то есть, а не на
производство. Чтоб внимание от земли не отвлекать. Ответственность выше.
Понятно?
- Уяснил... Пойду разыщу этого Демушкина.
- А я вас сопровожу.
- Нет уж, пожалуйста, без сопровождения. Я пойду один.
- Ну, как знаете.
Он опять посмотрел на меня исподлобья